Назад

Главная страница

Эмма и граф: Роман/
Пер. с англ. И. Файнштейн. - М.:ОАО Издатель-
ство "Радуга",1997.-368с.-(Серия "Любовь
прекрасной дамы")

Глава первая

— Черт бы  тебя  побрал!  —  воскликнул мистер Генри Гардинер, отшатываясь и чуть не падая с площадки черной лестницы сво­его лондонского дома, затем наклонился и стал массировать пострадавшую ступню.  — Ты сломала мне ногу, дрянь.

Гувернантка двух его юных дочерей мисс Эмма Лоуренс, с растрепанными волосами и съехавшим набок воротничком, однако не потерявшая самообладания, холодно следила за ним, как за актером на сцене «Друри-Лейна». Только что, с неразборчивым бормо­танием, он накинулся на нее и принялся тискать и целовать. Слуги предупреждали Эмму о его отвратительных привычках, но до этого он довольствовался тем, что наблю­дал за нею издали похотливыми глазами.

Эмма сначала пыталась отказать ему без лишнего шума, отворачиваясь и увещевая:

— Нет, я прошу вас, не надо. Вспомните, кто вы и кто я.

Тщетно. Он бормотал, что ее красота за­ставила его потерять голову и какое значе­ние имеет один дружеский поцелуи, одновременно удваивая свои усилия. Поэтому оставалось лишь ударить его каблуком по ноге, и если кость сломана, тут уж ничего не поделаешь. Все-таки ему пришлось отпустить ее, а его проклятия гораздо приятнее его по­целуев.

Однако работе в его доме пришел конец, подумала Эмма, спускаясь по лестнице, и он подтвердил это, крикнув ей вслед:

— Мерзкая мегера. Я выкину тебя отсюда до конца недели и без рекомендаций.

Эмма развернулась и, поднявшись на площадку, холодно сказала:

— Я так не думаю.  Вы можете уволить меня, и я буду счастлива оставить дом, где со мной обращаются как с проституткой, но на вашем месте я бы позволила мне уйти без скандала. Не думаю, что вашей жене понра­вится рассказ о том, как вы вели себя со мной.

Эмма не знала, как точно это предполо­жение соответствует действительности, но, судя по недавним словам миссис Гардинер, именно ее деньги позволяют семейству вести безбедную жизнь. Следовательно, она вполне могла бы забрать детей вместе с записанны­ми на них и на себя деньгами и оставить мистера Гардинера с его личным ничтожным доходом. Хозяйка, выражаясь, как обычно, туманно и несвязно, намекнула, что устала от распутства мистера Гардинера, от его

блудливых глаз и рук! Тем более что все это происходит в доме — он не пропустит ни одной служанки. Миссис Гардинер находила такую ситуацию унизительной.

Раз уж приходится уходить, необходимо сохранить возможность получить новое ме­сто.

— Стерва, — огрызнулся через плечо ми­стер Гардинер, ковыляя по направлению к своей комнате.  Уж он-то точно знал, на­сколько Эмма близка к истине. Жена не раз упрекала его за распутное поведение с при­слугой и за бесстыдство, поскольку обычно он даже не пытался ничего скрывать.

Но он избавится от мисс Лоуренс, хотя, к сожалению, не сможет лишить ее рекоменда­ций. Он не оставит живого напоминания о своем сокрушительном поражении. Ее пред­шественнице, например, очень льстило его внимание, правда, именно поэтому она и была уволена.

Когда миссис Гардинер в тот же день по­слала за Эммой, не приходилось сомневаться в причине вызова в красивый будуар хозяй­ки.

Миссис Гардинер начала разговор, как обычно, издалека:

— Мне так жаль расставаться с вами, до­рогая мисс Лоуренс, но увы. Как вы знаете, мой муж получил назначение в британское посольство в Париже. У него есть во Франции бедная кузина, которой он хотел бы по­мочь. И она сказала, что будет счастлива воспитывать наших дорогих Джорджину и Се­лину... Мистер Гардинер так настаивает, ни о чем другом и слышать не хочет. Я уверена, что вы понимаете мое положение.

О да, Эмма прекрасно понимала положе­ние хозяйки. А миссис Гардинер прекрасно знала привычки мужа, хотя ни одна из собе­седниц не высказала бы свои мысли вслух.

Эмма промолчала и, как полагается вос­питанной даме, скромно сложила руки, сми­ренно склонила голову и ждала продолже­ния.

— Ваше обращение с девочками, ваша за­бота и руководство были образцовыми. У вас просто дар воспитания детей. Какая жалость, что вам вряд ли придется воспитывать своих собственных. О Боже...

Миссис Гардинер, подверженная подо­бным оговоркам, вдруг осознала, что нетак­тично напоминать бедной, одинокой и на­верняка потерявшей все надежды (ведь скоро тридцать!) гувернантке, что у нее нет шансов на замужество.

Слегка покраснев, миссис Гардинер про­должала идти напролом. Выражение лица мисс Лоуренс не изменилось, так что, воз­можно, она и не совсем поняла услышанное.

— К счастью, дорогая, леди Хэмптон, же­на моего кузена, просила меня подыскать гувернантку для маленькой дочери ее брата. У девочки нет матери, а последняя гувернантка оказалась очень неудачной. Я сказала, что вы покидаете нас не по вашей вине и что я мо­гу рекомендовать вас с чистым сердцем.

Миссис Гардинер умолкла, чтобы переве­сти дух, и это позволило Эмме задать во­прос:

— А кто этот брат, мадам? И где он жи­вет?

Взволнованная — а она жила в постоян­ном волнении, что неудивительно при таком бесстыдном муже, — миссис Гардинер рассе­янно произнесла:

— О, разве я не сказала вам? Брат леди Хэмптон — граф Чард, и он живет в Лаудво-тере в  Нортумбрии. Женился на Изабелле Бомэнс, из тех Бомэнсов, богатых, как Ми-дас... или Крез? Я всегда их путаю... Что бы­ло очень полезно для Чарда, до женитьбы бедного как церковная мышь.  Предыдущий граф, его дальний родственник, разорил по­местье мотовством и азартными играми... так что Чард, женившись на деньгах и унаследо­вав Лаудвотер, смог вдохнуть в него новую жизнь...

Миссис Гардинер умолкла, и вовремя, поскольку при имени графа Чарда Эмма пе­рестала слушать и оцепенела. От жуткой ре­альности остался лишь далекий монотонный голос хозяйки.

Чард! До неожиданного получения титу­ла — Доминик Хастингс! Стать гувернанткой ребенка Доминика! О нет, судьба не может быть так жестока. Эмма ни в коем случае не может ехать в его дом. Нельзя так много требовать от нее.

Но, если не принять любезное предложе­ние миссис Гардинер, куда ей идти? Какой выбор у девушки с единственной бедной по­другой, без дома, без родни (то есть с род­ней, не желавшей признавать ее), без денег? Остается невозможное. Иначе голодная смерть. Да и вряд ли Доминик Хастингс уз­нает ее через десять лет — с новым именем и совершенно изменившимися внешностью и положением в обществе.

— Мисс Лоуренс! Мисс Лоуренс! — Это звала   миссис   Гардинер,   и   выглядела   она очень озабоченной. — С вами все в порядке, мисс Лоуренс? Мне показалось, что вы вот-вот упадете в обморок.

— Н-ничего, все в порядке, — заикаясь, выдавила Эмма, затем спросила, как можно безразличнее: — А сам граф живет в Лаудвотере?

— Я так поняла. С тех пор как умерла его жена, леди Хэмптон помогает ему нанимать и увольнять слуг,  и какая-то  бедная род­ственница играет роль хозяйки Лаудвотера. Вместо жены, как вы понимаете; и она же с няней заботится о ребенке. Но мне кажется,

вы не должны беспокоиться о возможной встрече с графом Чардом, если именно это вас беспокоит. Вовсе нет. Кажется, прежде он был повесой, но все в прошлом. Правда, у него появились довольно эксцентричные интересы, как говорит мистер Гардинер, но это не касается женщин. По словам леди Хэмптон, он мало общается с соседями и со­вершенно не посещает лондонский бомонд.

Все это было совсем не похоже на Доми­ника Хастингса, которого когда-то знала Эм­ма. Тот Доминик Хастингс любил общество. Мысли Эммы бешено кружились, она не знала, что и думать: безумием было прини­мать предложение, однако равным безумием было не принимать его!

Голодать или не голодать — вот в чем во­прос, в смятении перефразировала она зна­менитую реплику Гамлета. А я не хочу голо­дать. В конце концов, та заикающаяся сем­надцатилетняя толстушка Эмилия Линкольн канула в прошлое, десять лет — большой срок...

— Очевидно, леди Хэмптон пожелает уви­деть меня, — сдержанно сказала Эмма. — Да, я воспользуюсь ее любезным предложе­нием.

— Я рада, дорогая. Прямо гора с плеч, — бестактно заметила миссис Гардинер, добро­та которой  вполне могла сравниться  с ее глупостью.

Слава Богу, все улажено. Генри прихро-мал утром к завтраку, требуя, чтобы мисс Лоуренс выставили из дома как можно ско­рее. Его слова «не могу больше выносить ее унылую физиономию» слегка расстроили миссис Гардинер. Редко попадается такая об­разованная и надежная прислуга. Однако, понимая истинную причину желания мужа избавиться от гувернантки, миссис Гардинер была рада помочь бедняжке как можно ско­рее найти новое место.

 

 

Ночью Эмма не могла уснуть. Ее мучили сомнения, стоит ли наниматься гувернанткой к леди Летиции Хастингс. В ночной тьме со­бытия десятилетней давности, которые она считала стертыми временем, проступили так ясно, как будто произошли только вчера.

Всего несколько дней назад она говорила себе, что та часть ее жизни прошла, забыта и не сможет больше причинить ей боль, од­нако одно лишь слово «Чард» или, скорее, два — «Доминик Хастингс» — доказали об­ратное.

Просидев в постели без сна всю ночь, Эмма почти решила не идти к леди Хэм­птон, которая могла вспомнить ее, но холод­ный свет зари нашел Эмму в другом распо­ложении духа. Она встретится с леди Хэмптон, выслушает ее и тогда примет решение. Или леди Хэмптон примет решение за нее, если

вдруг вспомнит далекое прошлое, в котором встречала Эмму, и узнает ее. В таком случае Эмма окажется самой нежелательной претен­денткой на работу в доме Доминика Хастингса, пятого графа Чарда!

С подобными мыслями Эмме едва удава­лось сохранять обычный невозмутимый вид, ожидая приема в передней дома Хэмптонов на Пиккадилли.

Наконец вежливая служанка открыла двойные двери в библиотеку и сказала, что леди Хэмптон готова принять Эмму.

Хозяйка дома, в платье скорее удобном, чем модном, сидела за столом у окна, выхо­дящего в большой сад. Эмма сразу узнала ее, хотя та, судя по поведению и речи, не узна­ла Эмму, на что девушка надеялась, однако едва осмеливалась ожидать.

Леди Хэмптон, властная и красивая, лет на десять старше своего брата Чарда, то есть лет сорока пяти, повернулась и проницатель­но посмотрела на молодую женщину с от­личными рекомендациями.

Мисс Лоуренс казалась скромной девуш­кой. Ее одежда была опрятной и неброской: полотняный воротничок с тонкой кружевной полоской слегка оживлял простое серое платье. Никаких украшений, никаких драго­ценностей, только маленькие серебряные ча­сики на черной муаровой ленте свисали с пояса. Волосы темные, вьющиеся, аккуратно стянутые на затылке. Здоровый цвет лица и большие выразительные глаза.

Вряд ли такая девушка превратится в ру­салку, способную привлечь внимание Чарда. Не то чтобы у него была привычка соблаз­нять невзрачных гувернанток, но никогда не знаешь, на что способен мужчина, лишен­ный общества более привлекательных жен­щин!

Если все сложится удачно, эта скромная молодая женщина, возможно, разрешит про­блему Чарда.

— У вас прекрасные рекомендации, мисс Лоуренс. Садитесь, пожалуйста.

Эмма осталась стоять, сложив руки и слегка наклонив голову, как будто собираясь ловить каждое слово, которым леди Хэмптон соблаговолит удостоить ее. Эта поза, очаро­вательно смиренная, не имела никакого от­ношения к истинной Эмме Лоуренс, чье мнение о ее нанимателях очень удивило бы их, если бы они смогли узнать его.

Ну, во всяком случае, леди Хэмптон была гораздо вежливее мистера Генри Гардинера и намного практичнее его жены. Она вела бе­седу быстро и деловито, не оставляя у Эммы никаких сомнений: эта дама прекрасно зна­ет, что ей нужно.

— Леди Летиция Хастингс — единствен­ный ребенок моего брата Чарда, — сказала леди  Хэмптон,   откладывая  письмо  миссис

Гардинер, которое перечитала, когда ей до­ложили о приходе Эммы. — Восьмилетнее провинциальное дитя, чья мать умерла в ро­дах. Мой брат хочет обеспечить ей нормаль­ную, спокойную жизнь, хотя, как я полагаю, не собирается снова жениться. К сожалению, прежние гувернантки по самым разным при­чинам оказывались неудачными, что, как вы понимаете, не способствовало спокойной жизни бедного ребенка.

Теперь о вас. Не только миссис Гардинер, но и ваша предыдущая хозяйка, мадам Дю-морье из французского посольства, сообщи­ли мне, что вы, несмотря на сравнительную молодость, удивительно уравновешенны и хорошо образованы. Молодая женщина, ко­торую вы должны заменить, клялась, что не собирается замуж, и вдруг объявила о по­молвке с помощником приходского священ­ника! Не собираетесь ли вы замуж в ближай­шем будущем? Если у вас есть такое намере­ние, пожалуйста, скажите сейчас, и наша бе­седа немедленно закончится. Я же надеюсь, что вы не собираетесь замуж и сможете ре­шить нашу проблему. Мы хотим, чтобы вы оставались с Летицией до ее выхода в свет.

Внутренне Эмма кипела от ярости. А впрочем, что еще ожидать от Доминика Ха-стингса! Вряд ли прошедшие десять лет сильно изменили его. Он явно оставался та­ким же бесчувственным и эгоистичным, каким она имела несчастье его знать. Он хочет обеспечить дочери безопасную и спокойную жизнь, не так ли? Но собирается избежать единственного, что может этому способство­вать, — второго брака.

Совершенно в его духе! Сердце Эммы уже рвалось к заброшенному ребенку. Если рань­ше у нее были сомнения, принимать или не принимать предложенную должность, бесчув­ственность Чарда и его сестры полностью их развеяла.

Внешне Эмма ничем не проявила свои чувства, а сказала самым невозмутимым то­ном:

— У меня нет никакого желания выходить замуж. Можете не волноваться на этот счет. Мне отвратительна даже мысль о замужестве. Скорее бы я согласилась голодать, что ваше предложение исключает на ближайшие де­сять лет. Если я вас устрою, конечно.

Леди Хэмптон окинула Эмму проница­тельным взглядом. Выражение лица и сми­ренная осанка девушки не изменились, но какая-то новая нотка в ее голосе слегка встревожила самоуверенную даму. Она пока­чала головой, как бы отбрасывая нелепые предчувствия.

— Мадам Дюморье упомянула, что вы го­ворите по-французски как француженка,  а миссис  Гардинер пишет, что,  кроме всего необходимого для гувернантки, вы играете

на фортепиано. Мне остается лишь сооб­щить размер жалованья и организовать ваш отъезд в Лаудвотер. Я надеюсь, что вы от­правитесь туда в ближайшем будущем.

— Я полагаю, у Гардинеров будет новая гувернантка, как только они приедут в Па­риж, — ответила Эмма, — а до тех пор мис­сис Гардинер сможет обойтись без гувернан­тки, так что я могу выполнить все ваши по­желания.

— Вот и договорились, мисс Лоуренс. — Леди Хэмптон взяла со стола маленький ко­локольчик, чтобы вызвать прислугу и пока­зать, что аудиенция окончена, и вдруг под­няла глаза на Эмму.  На лице гувернантки было  такое  странное  выражение,  что леди Хэмптон  на секунду замерла,  колокольчик повис на полпути.

Ее снова поразило что-то неуловимо странное в скромной и безупречной на вид гувернантке. Неожиданно для самой себя ле­ди Хэмптон сказала:

— У  меня  такое  необъяснимое   чувство, будто мы с вами прежде встречались, мисс Лоуренс. Возможно ли это?

Придется солгать. Что могло вызвать та­кой вопрос? Ничего не осталось в ней от де­вушки, которую Луиза Хэмптон видела од­нажды... под руку с Домиником Хастингсом. Правда, в то мгновение, когда леди Хэмптон взяла колокольчик, Эмма вспомнила их  встречу и с иронией подумала, как бы отре­агировала светская дама, услышав истинную причину ненависти гувернантки к замуже­ству. Сейчас же она произнесла как можно спокойнее:

— О, я думаю, это маловероятно, — и, склонив голову набок, задумчиво посмотрела на леди Хэмптон. — Я уверена, что запо­мнила бы вас, а вы как полагаете?

Если леди Хэмптон и сочла это заявление несколько двусмысленным, она не подала виду и позвонила в колокольчик. Аудиенция закончилась. На горе или радость леди Летиция Хастингс получила новую гувернантку, причем обещавшую остаться с нею по мень­шей мере десять лет.

К тому времени старая дева Эмма Лоуренс неизбежно смирится с одиночеством, а леди Летиция так же неизбежно счастливо выйдет замуж.